Чехов наделил своего героя од­ной из самых благородных про­фессий. Интересно сравнить двух врачей, изобра­женных Чеховым, — Старцева («Ионыч») и Астрова. Старцев, который поначалу с увлечением занимался своими деревенскими больными, со временем дегра­дировал и как человек, и как специалист. Астров же вовсе не собирается бросить свою врачебную практику и ведет поистине подвижническую жизнь.

«Заработался, нянька, — признается он. — От утра до ночи все на ногах, покою не знаю, а ночью лежишь под одеялом и боишься, как бы к боль­ному не потащили. За то время, пока мы с тобою знакомы, у меня ни одного дня не было свобод­ного».

Но Астров не только самоотверженно работает как врач. Он оберегает лесное хозяйство всего уезда, причем делает это не по обязанности, а по влече­нию души, ибо осознает, что хищническое истребле­ние леса может привести к необратимым последст­виям. Можно, конечно, использовать в данном слу­чае слово экология, но дело не в научных терминах. Леса для Астрова — это не просто богатство мате­риального плана, это символ красоты, которую необ­ходимо оберегать и спасать. Передавая слова Астро­ва, Соня говорит, «что леса украшают землю, что они учат человека понимать прекрасное и внушают ему величавое настроение».















Чехов никогда не идеализировал своих героев. Мера и степень чеховской взыскательности очень велика. Астров не является исключением. Легче всего обвинять в своих несчастьях кого угодно — профессора Серебрякова, как это делает дядя Ваня, неблагоприятную среду, на которую жалуется Аст­ров... В финале он говорит Войницкому: «Во всем уезде было только два порядочных, интеллигентных человека: я да ты. Но в какие-нибудь десять лет жизнь обывательская, жизнь презренная затянула нас; она своими гнилыми испарениями отравила нашу кровь, и мы стали такими же пошляками, как и все». По глубокому же убеждению Чехова, человек прежде всего сам должен отвечать за свои поступки.

Для доктора Астрова самое страшное заключается в том, что он потерял перспективу, утратил пред­ставление о цели и смысле существования. «Зна­ете, — говорит он Соне, — когда идешь темной ночью по лесу, и если в это время вдали светит огонек, то не замечаешь ни утомления, ни потемок, ни ко­лючих веток, которые бьют тебя по лицу... Я рабо­таю, — вам это известно, — как никто в уезде, судьба бьет меня, не переставая, порой страдаю я невы­носимо, но у меня вдали нет огонька».