Великий русский писатель Иван Александрович Г ончаров впервые в отечественной литературе вывел двух самобытных героев, в которых читатели без труда узнали самих себя. Герой романа «Обыкновенная история» Александр Адуев и герой одноименного романа Илья Обломов вовсе не схожи друг с другом внешне и по характеру, однако обоих без труда можно признать за родственников или соплеменников. Их объединяет независимость суждений и поступков. Оба не желают подстраиваться под окружающий мир. Только Адуев по молодости стремится переделать этот мир, а Обломов отказывается от притязаний современности, насколько это возможно.
Независимость и самобытность были главной чертой характера и самого Ивана Александровича Гончарова. «Кусок независимого хлеба, перо и тесный кружок самых близких приятелей» составили его жизненный идеал. Писатель не подстраивался под вкусы публики и не пытался изменить эти вкусы, а оставался верен себе и правде жизни. «Адуевщиной» в 19-м веке называли беспочвенную мечтательность и бесполезные метания по жизни в поисках несуществующего идеала. «Обломов и обломовщина» стали нарицательными словами для людей без инициативы и лишенных жизненной энергии. В широком смысле слова «Обломовщина» означала старинный уклад русской жизни и коренные черты русского национального характера.
«Страшным ударом романтизму, мечтательности, сентиментальности, провинциализму» назвал критик Белинский образ Александра Адуева. Он совершенно непригоден ни в любви, ни в канцелярской службе. А вот его дядюшка Адуев-старший пользуется всеобщим признанием в своем кругу, счастливо женат и обязательно дослужится до «статского» генерала. На чьей же стороне писатель? Трудно сказать, он с едкой иронией развенчивает не только прекраснодушие и ходульное поведение запоздалого романтика Адуева-младшего, но и голый практицизм удачливого карьериста Адуева-старшего. Похоже, ни тот, ни другой путь служения стране и обществу не удовлетворяет Гончарова.














В романе «Обломов» судьба главного героя раскрыта не только как явление социальное, названное в литературной критике «обломовщиной», но и как философское осмысление русского национального характера. С годами ленивый мечтатель Обломов по контрасту с сухим рационалистом Штольцем станет восприниматься читателями как воплощение «артистического идеала», достойного самого романиста. Но Обломов вообще никому и ничему не служит. Может быть, он хорош уже тем, что никому не навредит на государственной службе или в общественной деятельности? Ведь за каждым правителем канцелярии или политическим борцом, как за врачом, в тени его жизни лежит «кладбище», где похоронены сломанные судьбы людей, волей случая или сознательно вышедших наперекор «деятелю». Писатель своими романами задел за живое общественное мнение и стал мишенью для беспощадной критики со всех сторон. Критика слева осуждала главного героя романа «Обломов» за совершенную инертность и «социальную апатию». Для революционеров Обломов вообще стал символом косности крепостнической России. Критика справа увидела в герое «самостоятельную и чистую», «нежную и любящую натуру», далекую от модных веяний и сохранившую верность главным ценностям бытия.
Многовекторность авторской позиции и утонченный психологический подход к оценкам личности стали главными чертами писательского своеобразия Гончарова. Их можно объяснить и тем, что оба романа носят ярко выраженный биографический характер. Каждый из героев-антиподов психологически близок писателю, представляя разные проекции его душевного мира. Ни обоих Адуевых, ни Обломова нельзя призвать на служение Отечеству. Адуева-младшего, сломавшегося и ставшего карьеристом, писатель едко высмеивает как марионетку на ниточках, за которые дергает бюрократическая машина. Адуева-старшего гнетет сознание вины за чиновное бездушие, из-за которого его жена Лизавета увяла и одной ногой стоит в могиле. Обломов вообще бесполезен для всякого вида деятельности. Иван Александрович Гончаров делает немой вывод: нет у нас людей, совершенно пригодных для служения идеалу европейской цивилизации. Ирония автора словно бы исподтишка задает вопрос: а нужен ли России этот идеал?