Во вступительной части моего сочинения следует определить, в каком смысле нам понимать слова «хаос» и «космос» в контексте поэзии Тютчева. «Хаос» - это трагический образ космического первоединства, начало и конец всего, смерть всего живого и одновременно источник всякого развития. Хаос неупорядочен, всемогущ и безлик. «Космос» - это мироздание, то есть целостная, упорядоченная система или разумное существо, которое является вместилищем ума, души, тела. Теперь позвольте перейти к теме сочинения.
Тютчев был поэтом, в творчестве которого соединились величайшая яркость поэзии с исключительной силой и богатством ее лирико-музыкального элемента. Первая черта лирических произведений Тютчева - всеобщее предметное чувство, носящее космический характер. Простой поэт мог бы ощущать все явления предметного мира в себе и тешить себя мыслью, что природа откликается на его настроения души. Тютчев же чувствовал себя неотъемлемой частицей мира. Для него все чувства и настроения - проявления космического бытия как такового, а не только поэтическая фантазия.
Природа - комплекс живых страстей, сил, чувств, а отнюдь не мертвый материал, который послушен воле художника:
Не то, что мните вы, природа - Не слепок, не бездушный лик:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Даже перипетии личной жизни представляются поэту проявлением бытия и чувств всего космоса, внешний свет природы становится внутренним светом разума и поэтического сознания. У Тютчева душа «бьется на пороге как бы двойного бытия», порыв радости представляется как проникновение стихии в душу человека («как бы эфирною струею по жилам небо потекло»), старческая любовь есть «вечерняя заря на потухшем небе», страстное томление юной девушки - рождающееся сгущение атмосферы перед грозой, а слезы - «капли дождевые зачинающей грозы». Восприятие подлинной природы чувства поэт переносит в категорию космического порядка.
В стихах Тютчева заключена поэтическая «религиозная философия». Она проявляется в общности и вечности ее тем - смена времен года, дня и ночи, света и тьмы, любви и охлаждения. Даже отдельные переживания связываются с общим катаклизмом, за которым открывается космическая сторона жизни. Часто поэт прямо указывает на вмешательство свыше, например, гроза - проявление демонических сил:
Одне зарницы огневые Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые Ведут беседу меж собой...
Иногда он указывает на вмешательство внешних сил в нашу жизнь посредством эпитетов, зачастую парадоксальных: «звучные волны ночи», «гремящая тьма», «поющие деревья». Тютчев даже в разрозненных моментах обнаруживает проявления вечных начал космоса. Таков поэтический пантеизм, то есть признание в мире видимом невидимого духовного начала, которым движут мотивы двойственного порядка:
День - сей блистательный покров,
День - земнородных оживленье...
Но меркнет день, настала ночь...
Тютчевская «ночь» - это сверхъестественная сила, которая Ткань благодатную покрова,
Собрав, отбрасывает прочь.
И бездна нам обнажена,
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ней и нами:
Вот отчего нам ночь страшна.
День и ночь - символы двух различных стихий космоса, светлого и темного начала. Ночь, темнота, вселенский мрак - названы Тютчевым хаосом. Поэт взывает к ветру:
О, страшных песен сих не пой Про древний хаос, про родимый!..
О, бурь уснувших не буди:
Под ними хаос шевелится!..
Жизнь космоса - непрерывная борьба светлого звездного начала с хаосом мрака. Вселенское бытие разделено и связано, как порядок и хаос, свет и мрак, день и ночь, лето и зима. Не только светлый порядок, но и хаос божественен и прекрасен: «родимый хаос», «святая ночь». Борьба между идеальным и демоническим началом хаоса идет и в самой человеческой душе:














...человек как сирота бездомный,
Стоит теперь и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной...
И чудится давно минувшим сном Ему теперь все светлое, живое...
И в чуждом, неразгаданном, ночном Он узнает наследье родовое.
Темная стихия страсти, угрюмый «огнь желанья», для поэта очаровательней даже, чем светлая «пламенно-чудесная» игра, день - лишь «отраден и чудесен», ночь - «святая». Воля к смерти («Самоубийство») и воля к жизни («Любовь») одинаково привлекательны для человека: И в мире нет четы прекрасней,
И обаянья нет ужасней,
Ей продающего сердца.
Но я бы скорей согласился с поэтическим ожиданием у Тютчева в человеке гармонии более сильной, чем погружение в животворный океан идеального «эфирного» мира:
Сумрак тихий, сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, томный, благовонный,
Все залей и утеши.
Подлинное назначение хаоса в лирике Тютчева ужасно и заманчиво: грань хаотического уничтожения необходимо пройти всем нам для достижения полного и подлинного слияния с космосом. Следовательно, чтобы возродиться, нужно сначала умереть, вот как просто у поэта! Умереть не страшно, но в тоске и ужасе смерти поэт видит причину трагедии человека. Хотя человек - лишь «греза природы». Отсюда сиротство личности перед лицом темной бездны, ощущение призрачности бытия:
Душа моя, Элизиум теней,
Что общего меж жизнью и тобою!
Новому поколению лирика Тютчева близка тем, что в ней зло и грех - не противоположности добра и святости, а лишь ступени к ним. Юноша 21-го века находит отраду не в образах «дня и ночи», а в образах «тишины, успокоения и зноя, мятежности». Нынешняя жизнь проходит на грани столкновение манящей и бурной красоты плотского существования с тихой и светлой красотой бессилия и умирания. Хаос Тютчева - олицетворение «преодоления земного и смертного»: Есть в светлости осенних вечеров Умильная, таинственная прелесть...
Та кроткая улыбка увяданья
Что в существе разумном мы зовем
Возвышенной стыдливостью страданья.
Молодому не понять страданий старого человека, которые - «одна улыбка умиленья в измученной душе моей». Душа поэта ...готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть... 
Итак, в заключительной части моего сочинения я прихожу к выводу, что в лирике Тютчева, «самой ночной души русской поэзии», открывается в кристальной чистоте краса божественного единства космоса, обнимающего собой двойственность хаотического и гармонического начал. А «злая жизнь с ее мятежным жаром» человека на «грешной земле» неизбежно протекает в борьбе между этими двуедиными надмировыми силами.